Вместе с распространением университетского рационализма коренным образом изменяется и письменная культура, все больше распространяется грамотность. При этом у всех европейских наций художественная литература все больше переходит с мертвого латинского на только еще формирующиеся, но живые и понятные новые народные языки. Латынь, конечно, продолжает занимать почетное место официального языка церкви, науки и дипломатии, но новые языки также обретают свою сферу применения: французский становится языком межнациональной светской культуры, провансальский – языком высокой лирической поэзии.

Книги становятся доступнее и дешевле, их количество резко возрастает благодаря деятельности монахов бенедиктинского ордена, избравшего своим девизом слова «Nulla dies sine linea» («Ни дня без строчки»). Великие библиотеки и скриптории Средневековья (прежде всего Монтекассино) даже составляют определенную конкуренцию огромным библиотекам арабского мира (прежде всего Багдада и Александрии), все еще превосходящего в культурном отношении христианский мир. Именно тогда на смену древнему свитку приходит более современная форма рукописной книги, заложившая основы современного книжного оформления (формат, поля, красная строка, иллюстрации, переплет).

Создатели великих философских систем средневековья высказывают целый ряд мыслей, звучащих совершенно в рамках науки новейшего времени: так, например, доминиканец Фома Аквинский выдвигает тезис о том, что в интеллекте нет ничего такого, чего ранее не было бы в чувствах (что, как известно, является основой эмпирической философии нового времени). Представители францисканской школы философии идут еще дальше – францисканец Дунс Скот выдвигает материалистический тезис о первенстве самозарождающейся родовой материи. Францисканец Роджер Бэкон задолго до Леонардо да Винчи предсказывает многие научные открытия и достижения техники: паровой двигатель, порох и электричество, железные дороги, пароходы. Именно Роджеру Бэкону принадлежит выражение, резко контрастирующее с привычным образом косного и мрачного средневековья: «Мы будем постоянно отвергать мнение большинства и оставлять под подозрением всякую привычку в мышлении» . Францисканец Раймунд Луллий, основатель каталанской литературы, создает первую в Европе логическую машину и становится предшественником комбинаторных методов в математике; его идеи оказали влияние на философские и научные воззрения Лейбница.

Ле Гофф отмечает и такое новое явление в социальной жизни Европы, как некое «интеллектуальное бродяжничество», которое было определенной формой социального протеста. В нем участвовали странствующие поэты и шуты, голиарды и жонглеры, «странная группа интеллектуалов» , маргиналы средневекового общества, деклассированные элементы. «Слово «joculator», жонглер, в ту эпоху было эпитетом для всех тех, кого находили опасным, кого хотели выбросить за пределы общества. Joculator? – Да это же «красный», это бунтовщик!»  Один из самых известных «интеллектуальных бродяг» того времени – ”Joculator domini” Франциск Ассизский.

Как утверждает А.Ф. Лосев, это было время, когда «материальная индивидуалистическая и рационалистическая тенденция уже вещала здесь о наступлении небывало новой эпохи…В указанных нами основных чертах западной философии XIII века нельзя не находить непосредственное предшествие Возрождения, если не прямо его начальную стадию. И культ разума, и его опора на опыт, и та материально-пластическая сущность, в которой диалектически совпадают материя и смысл, – все это является прямой предпосылкой именно Возрождения» .

 Самарина М.С.